Пепел

ПепелСтихотворение построено на многочисленных аллюзиях и отсылках к роману польского писателя Стефана Жеромского «Пепел» (1904), герои которого, молодые польские шляхтичи Рафал Ольбромский и Кшиштоф Цедро, вступают в польский легион, чтобы сражаться под знаменами Наполеона Бонапарта. Так, во второй строфе речь идет о гибели в горах возлюбленной Рафала Хелены де Вит, а строчка о шраме от хлыста отсылает к одной из самых известных сцен романа, в которой княжна Эльжбета во время конной прогулки бьет Рафала хлыстом по лицу, разгневанная его домогательствами.[1]

 

                                 Стефану Жеромскому

 

Нет, я уже не захлебнусь морозным вихрем скачки

и ночью я в твое окно не постучу, как встарь.

Утихла буря. И в саду, в оковах зимней спячки,

мерцает утренней звезды безжалостный фонарь.

 

Нависнут горы надо мной слепыми часовыми,

но эхом не ответят мне, как громко ни горюй.

Улыбку смерти подарив губами ледяными,

ты позабыла навсегда наш первый поцелуй. 

 

Деревья грудненских аллейОписание деревьев в аллеях парка в Грудно выступает важным символическим элементом первой части «Пепла». В романе также есть сцена, в которой главный герой разглядывает альбом с акварелями, сразу обращая внимание на изображение грудненских аллей.[2] на выцветших страницах

едва видны. И зажил шрам от жгучего хлыста.

Все позади, и потому души моей гробница,

где ветер крутит жалкий прах, печальна и пуста.

 

Нет у меня букета роз — твой вечный сон уважить,

потерю эту превратив в свидетельство побед.

И возвращаюсь я домой, где пожелтела пажить,

где осень бродит по лесам, а птиц давно уж нет.

 

В ладони молча я беру погибших листьев пепел,

и вежды мне смежают сном седые облака.

Простился с кем-то я сейчас или кого-то встретил?

Не знаю. Знаю лишь одно, что это — на века.

 

Я снова вглядываюсь вдаль, хоть тучи небо застят —

там Дерслави́цыВ Дерславицах жила возлюбленная Рафала Хелена, которая по ночам ждала его у окна, выходящего в сад.[3] и любовь, шальная, как гроза.

И сердце до краев полно невыразимым счастьем:

тебя любить — и умереть. Закройте мне глаза.

 

                                                                                   1925